Связь мерцает. Контакт искрит.
Падая, ветки кокосов кровлю
крошат вдребезги, как бисквит.
Вещи не подлежат контролю.
Мы, заводы большой вины,
в индии спасены.
Дом почуешь за двадцать ям.
В дом заходят гекконы, мыши.
Сахар нравится муравьям.
Ворон грает с утра на крыше.
Хриплый кашель соседа слышен
так, как будто он спит в мешке
прямо в твоей башке.
То, как переживаешь грязь,
как бежишь ее, — главный вызов.
Как уйдешь в нее, матерясь,
как ее разгадаешь, вызнав:
псы, коровы, жуки — цари.
Грязь у тебя внутри.
Как стыдишься своих темнот,
нетерпимый к чужим помоям:
Индия лечит мгновенно от
ложных эго дерьмом и морем.
Всюду бог. Ты его омоним.
Это — храмы и алтари.
и — у тебя внутри.
Все изведай и отрази,
все, что здесь вызывает ярость:
разгляди на свету, вблизи,
как чудесное состоялось:
вот растаскивают усталость,
яд гордыни, яд нелюбви
мыши и муравьи.
Это принцип. Ты ни при чем.
Тот, кто вечно был виноватым,
ощущает, что вдруг прощен.
Он услышан. Он только атом:
в два сосновых ствола охватом,
вооружившийся до бровей
бешеный муравей
Бог начнет с твоего лица,
как поедешь в тук-туке с рикшей,
как увидишь кокос, возникший
в шаге от своего крыльца:
он найдет тебя, стервеца,
он как молнией голубой
вспыхнет перед тобой.
Вера Полозкова
